Инок, Огненный Меч Света.

[Странник_17]

5
Вернулись мы уже к полуночи. Проводив учителя до его клети, мы распрощались с другом:
-Доброй ночи брат Пьер. Учитель говорил, что завтра тяжелый день. Выспись, как следует.- И Ги потянулся, разминая натруженные мышцы.
-И те спокойно спать, брат! До заутренней. – и мы разошлись по казармам.
У дверей в мой ночлег сидел мой верный Жак. Парень вырезал что-то дерева. Когда я окликну его:
-Разведку отправил?
Оруженосец встрепенулся, и, отложив рукоделие, встал, поклонился и доложил:
-Троих конных: сержанта Франсуа и солдат Жиля с Пэтом. Все по чину маршал.
-Молодец! Будешь столь усидчивым и впредь, станешь рыцарем.
Юноша благодарно поклонился. Я уже было хотел войти в казарму, но Жак остановил меня вопросом:
-Он демон, мой лорд? – наконец на лице оруженосца прорвалось беспокойство. – Правда, демон из преисподней?
-Нет. - мягко ответил я. - В этом можешь не сомневаться.
Я отодвинул парня рукой и пошел к своей койке, так и не ответив на вопрос: «Тогда кто?»

Заутренняя у тамплиеров служится в четыре часа утра, дабы тренировать рыцарей быть готовыми всегда. После молитвы мы, по распорядку идем в конюшню, проверяем своих коней и сбрую. Затем проверяем оружие, и только к пяти часам рыцари храма имеют право заснуть вновь.
Усталое тело мое ели вынесло свой собственные вес, когда я поднялся с колен при слове «Аминь». Я уныло побрел к своей кобыле, не ожидая ничего нового.
Но на дворе был очень шумно и людно. Кто-то из солдат что-то кричал, кто-то что-то шептал. Спросонья, я толком не мог ничего разобрать.
Наконец я поймал за руку одно из слуг и спросил:
-В чем дело?
-Мой лорд! Разведчики вернулись - Сарацины идут! – И мальчик склонился передо мной в надежде.
Когда я отыскал окровавленного Франсуа, его уже врачевали. Левой руки по локоть не было, а из бедра только что извлекли стрелу. Сержант был в горячке, но завидя меня, приподнялся, и пытался говорить по чину. И у него почти получилось:
-Лорд маршал! С юга… идут.. Мы взяли пленного, но потом нас настигли. Вырвался только я… - Голова его упала на ложе. Тогда я подошел к раненому, и принял его голову на руку. - Ведет их сын аль-Ашрафа. Это мамелюки, числом пять тысяч…. Отборные части. Идут напрямую, не хотят терять время… кхе…- Франсуа откашлялся кровью.- … на грабежи… будут здесь к рассвету…
-Отдыхай брат. Ты исполнил свой долг.- внешне я оставался непоколебим, но только сам всевышний знает как мне это далось. На нас идет армия, которая втопчет мой отряд в грязь. И не просто убьет всех. Так еще и выйдет на не охраняемую никем дорогу, на которой стоит не одна деревня.
-Всех слуг ко мне. – просто и жестко скомандовал я.
Через минуту передо мной стояли сорок человек: кашевары, портные, кузнецы, конюхи… все те, кто трудились на гарнизон Терак де Шевалье.
-На нас идет враг. Вы, слуги ордена – значит тоже должны помочь главной задаче Рыцарства храма. И по сему приказываю: берите коней и свой скарб и уходите к Акре. Но по пути, всех кого встретите, направляйте прочь отсюда, ибо нам здесь стоять насмерть! –громогласно прорычал я. А для стоящего рядом Ги тихо добавил - Удержим врагов день – и то удача….
По толпе солдат прошелся одобрительный ропот. И я обратился к ним, к тем с кем мне драться плечом к плечу:
-Братья! Вы со мной?
Единым гласом солдаты ответили:
-С тобой, и за тебя Маршал!
-Тогда мы будем биться. Ради тех, кто верит в нас! Ради тех, кого мы обязались защищать! Во имя того, что мы обещали хранить! Готовьтесь к бою!
И под одобрительные крики я поднялся наверх, уже зная, что встречу на южной башне Инока.
-Ты со мной, учитель?- я не потерял тех интонаций в голосе, с которыми обращался к солдатам.
-Во имя чего?- с серьезным лицом, но с улыбающимися глазами ответил вопросом мне славянин.
-Во имя Света!- неколеблясь, ответил я.
-С тобой, друг мой. – И он, по отчески положил мне руку на плечо и сказал. – В этот день нам с тобой по пути.

Когда солнце поднялось над горами мое воинство уже стояло на стенах. Мы ждали, и враг показался.
На узких горных кручах тяжело было развернуть широким фронтом пятитысячный отряд, и противник катил впереди себя осадные щиты, поставленные на колеса, надеясь сохранить как можно больше воинов от наших болтов.
Странно было на это смотреть, но почему-то все эти мамелюки были одеты в красное и черное. Буд-то и не специально, египтяне формы не знали, но было страшно смотреть, на багряное воинство… На язык просились только одни слова - Воинство Тьмы, но устыдившись своего учителя тогда я их не произнес.
Полки неверных остановились за два-три полета стрелы от крепостных стен. Тогда от них отделился один всадник и под белым знаменем поскакал в сторону нашей цитадели.
Перед воротами он остановился, и я хорошо разглядел его. Египтянин был знатен, невысок, но дороден. В нем читалось что-то от дикого зверя… Это не благородный сириец, что почти перенял кодекс чести рыцаря. Это был Враг.
И Враг заговорил с нами:
-Я скромный слуга Сулеймана, сына султана Аль-Ашрафа. Мой повелитель шлет вам, неверным собакам, приказ сдать крепость и поклониться великому Аллаху. Тогда он, возможно, сохранит ваши жалкие жизни!
-Убирайся с глаз моих.- лишь ответил я.
Сарацин хмыкнул, вскочил на великолепного арабского скакуна и помчался к своим. Когда он удалился, Инок, что стоял у меня по правую руку, спросил меня:
-Запомнил его лицо?
-Да.
-Не сходись с ним в бою. Он мой. И не спрашивай почему – так нужно.
Я хотел что-то ответить, но мамелюки уже двинулись на нас. Первыми подошли конные лучники, пытаясь выбить со стен как можно больше бойцов. За ними потянулась пехота.
В свисте стрел, я уже не помнил себя. Я раздавал приказы. Сам раздувал жаровни для углей, что мы сыпали на головы врагу…
Затем приставили лестницы, и началась песнь стали. Я был в своей стихии, мой меч плясал, и я дрался так, как умел и больше того.
Лишь краем глаза, после каждого поединка, я искал Ги и славянина. Ги Гасконский бился как лев: он всегда отбрасывал щит и брал второй меч в такой свалке.
Православный же, держал двумя руками свой длинный клинок, и бил четко и точно… Лишь мне казалось, что он кроме кольчуги облачен в хрустальный доспех, но когда я глядел во все глаза на него, наваждение проходило.
Но, когда солнце поднялось к зениту, а врагам не удалось закрепиться на стенах, в один миг начался кошмар. Буд-то страшный сон прорвался в наш мир.
Сарацины, будто марионетки, коим обрезали нити, замерли. В центре всего воинства мамелюков появился как из-под земли огромный демон, футов десять ростом. Огромные рога-сабли его были загнуты вниз, челюсть была способна перекусывать пики, и длинный хвост танцевал между копыт.
Демон двинулся к крепости
Многие мои братья попадали на колени в молитве, да и сам я опешил. Лишь один человек не обратился в статую, и не потерял решимости. Это был Инок.
Он просто вложил свой меч в ножны, что висели у него за спиной, и сказал в пол голоса:
-Ну, хватит таиться…
Тогда я увидел чудо.
Человек, к чьему облику я привык, вдруг чуть раздался в плечах. Его волосы укоротились в двое, а борода напротив стало лохматой и неухоженной. Кольчуга исчезла, вместо нее Инок был одет в стеганную рубашку, их ситца. Лишь ножны с мечом остались неизменными, лишь чуть вытянулись и расширились. И еще от него, будто струился невидимый, но осязаемый свет.
После превращения он махнул рукой, и се сарацины, что забрались на стены, полетели вниз. Он вышел на самый край парапета крикнул демону:
-Я пришел на твой зов! Зачем ты вмешал сюда людей?
-А почему бы и нет?- прорычал в ответ демон.
Он вдруг присел, и сделал умопомрачительный прыжок, приземлившись на южной башне. По бастиону пошла трещина, а всех кто стоял на том рубеже, волной разбросало по сторонам.
Из воздуха демон достал огромную боевую косу, и ринулся на Инока. Нам, простым людям, оставалось лишь отбежать в сторону.
Чародей-славянин вновь вынул клинок, по его лезвию теперь плясал белый огонь. Воин Света, иначе назвать его было нельзя.
Враги скрестили оружие, и страшный скрежет заставил нас зажать уши. Они схлестнулись: гигантский бес и человек, окутанный светом. Всем мастерством, всей ненавистью друг к другу. В смертельном танце сплелись умение и волшба.
Мы уже даже не могли различить, кто берет вверх, когда вдруг Инок бросился демону под правую руку, и одним ударом сразил, как меня два дня назад в потешном бою. На парапет упал тот самый сарацин, которого учитель велел мне опасаться.
Но и победитель, судя по всему, отдал слишком много. Он упал на одно колено и вновь стал тем паломником, что был для нас с Ги учителем.
Мы с гасконским рубакой лишь успели его подхватить. И славянин тихо сказал нам:
-Бейтесь. Теперь ваш черед. – И провалился в забытьё.
-Жак! В келью его!- лишь прокричал я.
После той феерии, что едва длилась минуту. Сарацины вновь ожили, и как ни в чем, ни бывало, пошли на штурм. Буд-то и не было явления и гибели посланца Сатаны.
После этого я помню все отрывками, словно память решила избавиться от той крови, что была пролита.
Последний ясный миг в бою, что я помню это как пал Ги. Отчаянный боец, ринулся в одиночку на прорвавшихся мамелюков, и держал их на узком парапете, пока не подошла подмога. Последний удар одного из тех десяти, все же свалил грозу сирийцев.
Поле того все как в тумане… кроваво-красном тумане.
Очнулся я только под вечер, когда я голыми руками задушил последнего египтянина на стенах. Из моих солдат осталось лишь три десятка, и никто не мог даже встать.
Но враг отошел.
Не знаю что дало нам силы… Явленное чудо или волшба. Но верни меня в тот день, и я не дам слабину.
На меня шли люди с печатью Тьмы в сердце. С ними стоило драться.
_________________
Я тут криты потерял... Хорошие такие, пушистые! Никто не видел?

[ПАДШИЙ 853]

Странник_17, А дат не было.
Вылазки - согласен. Но нет ни одного доставшегося им. по крайней мере в истории. Но здесь сказка - по этому легко.
я ж говорил - немножко цепляет. что ты прям накинулся..... я тоже историю люблю.....
Спсб за продолжение, кстати....

[Странник_17]

ПАДШИЙ 853, дата есть в начале рассказа
про Дамасск согласен.
просто я все пояснил, не обижайся.

[Странник_17]

6
Как в бреду, не чувствуя ног, я прошелся по остаткам своего отряда. Силы передвигаться нашлись только у меня… Все кто выжил, отличались от мертвых, только тем что дышали и широко открытыми глазами смотрели в небо…
Усталость сразила нас вернее сарацинских сабель. Если сейчас неверные решат пойти в атаку, никто даже не сможет поднять меча.
Я спустился во внутренний двор, где стояли почки с водой, и начал отмывать кровь, ибо я как заправский палач, был в ней с головы до пят…
За этим занятием и застал меня Инок. Пошатываясь, он подошел к одной из бочек и начал умываться и пить. Оторвавшись от воды, он сорванным голосом сказал мне:
-Надо уходить…
-Мы не можем… - лишь вымолвил я.- Мы дали клятву не сдавать замок…
- Ваша клятва будет исполнена… - И Инок повел руками вокруг себя, будто чертя невидимый круг. Сразу же я почувствовал силу и утоление усталости. Со стен начали спускаться братья, и я скомандовал им:
-Собирайте все что можно! Мы уходим. Лошадей, что нельзя будет увести собой – отпустить. Взять провианта на неделю… - я сорвался и впервые после детства заплакал.
По моим щекам текли слезы, и я даже не знал от чего. Все смешалось во мне: и гибель братьев, и жуткая битва, и, наверное, главное - страшный кровавый закат, что залил собой весь запад.
После недолгих сборов мы выехали из крепости. Нас не взяли в кольцо, и не пришлось прорываться с боем. В ночной тиши уходил наш караван…
Только когда мы проехали ярдов пятьсот. Инок друг остановил своего коня и пристально посмотрел на Терак де Шевалье. Я подъехал к нему и спросил:
-В чем дело, друг мой? – но ответа не было.
Тогда я заглянул в глаза Славянину… Там не было зрачков.
Горы задрожали, будто били исполинским молотом. Точнее не все горы, а утес, на котором возвышался наш бастион…
Буд-то под гром небесный, скала обрушилась. И, над руинами, ставшими могилой для многих тамплиеров и мусульман, встал так и не упавший крест, что раньше венчал донжон.
Я вернулся к учителю, жаждя получить ответы на множество вопросов, а он лишь устало сказал мне:
-Ваш долг исполнен. Я ухожу.
Буря чувств пронизала меня - как так? Что дальше? Но выдавил я лишь одно:
-Могу я пойти за тобой?
-Нет… С этим надо родиться. Ты же простой человек. – ответил мне славянин.
-Тогда зачем ты учил меня?!- я кричал, не чуя голоса. Меня брала злоба.
-Помнишь того демона?- вдруг спросил меня Инок, будто я могу забыть. – Так вот, я ни чем не лучше его. Я посеял в ваших душах Свет, и впитал его. Он же сеял в сердцах мусульман Тьму… И тоже пил ее. Мы не отличаемся… просто, у нас разная правда.
Я успокоился, и ответил ему: пусть это было гораздо выше моих сил:
- Нет, учитель. Ты дал нам с Ги Свет… И учил добру и чести. – я чуть остановился, вздохнул и продолжил – Я не забуду тебя. Ибо уверовал за эти дни, что Свет лучше Тьмы! Ибо ты пытался делать благо, а у того демона и не было мысли на это.
-Благодарю тебя, Пьер. Ты понял многое, и я рад что ты принял мою сторону. Но прощай. Не поминай лихом! – говоря эти слова. Он спешился, и начал вновь превращаться. Только на этот раз к его истинному облику добавились белоснежные, ангельские крылья… Он взмахнул ими и полетел, куда-то на юг…
-Прощай, славянин. Я тебя не забуду. – ответил я удаляющейся белой точке. И ударив шпорами коня, ринулся догонять своих бойцов.

Ошарашенный прелат смотрел на рыцаря широко открытыми глазами. Маршал тамплиеров, улыбнулся и добавил:
-Это все, святой отец.
Ночь уже близилась к концу, и лагерь кроме двух человек мирно спал. Время для старца пронеслось незаметно, ибо ничего подобного он за все свои годы не слышал.
-И что же тебя гложет? Сын мой? – придя в себя сказал наконец Гильом Руадский.
-Меня мучает вопрос – в ереси ли я? – тамплиер, сел удобнее – Если все чему учил меня тот человек…
-Человек ли? Мыслится мне, это падший ангел, пытающийся вымолить прощение у Отца Небесного.
-Пусть так – продолжил Пьер – Но если он учил меня истине, то получается, что Церковь ошибается во многом. Если нет, то я в ереси.
Прелат церкви Святого Петра задумался, и размышлял долго, но выдохнув ответил:
-Это лишь часть Правды. То чему учил тебя славянин, лишь часть правды. Но верить в нее не грех, ибо часть Правды – это уже дорога к истине. – Гильом поднялся на больные ноги и положил руку на голову рыцарю. – И посему отпускаю тебе все грехи твои, вольные и невольные. Верь в учение Инока. И пусть в этом, будет Свет с тобой.

Пьер де Серви, во время обороны Аркы, после гибели великого Магистра, возглавит орден. Погибнет он через месяц. На переговорах с сарацинами, на безоружных тамплиеров набросились убийцы, за то, что рыцари отказались откупить свои жизни ценой пленения всех горожан.

Гильом Руадский с послушниками, доберется до Родоса, где прослывет самым мудрым Старцем, ведающим часть Иситны.

Конец первой истории.

В тексте использован текст группы «Мельница»
_________________
Я тут криты потерял... Хорошие такие, пушистые! Никто не видел?

[Гагай]

Странник_17, виртуально пожимаю тебе руку С нетерпением жду вторую историю

[Странник_17]

Гагай, начал уже... Но сессия!
Будет тяжело, но постораюсь одновременно писать ми не стать солдатом.
_________________
Я тут криты потерял... Хорошие такие, пушистые! Никто не видел?

[ПАДШИЙ 853]

Странник_17: - Жалко. Кончилось...........

ПыСы: переезжай к нам - отмажем. И военком - свой человек. и ректора найдём.... Вернее наоборот, сначала ректора - ну а уж потом - военком....

[Странник_17]

ПАДШИЙ 853, да я как-то в своем универе привык)

История вторая. Монах Осляби.
1
На стольной площади Ростова было по ярмарочному людно и шумно. Народ гулял и веселился, будто всю жизнь работал, а только сегодня узнал, что бывают базары. Хотя чего еще ждать от Масленицы?
На лотках было все: и ткани, и яства, и диковины…Ценны купцы заламывали страшные, да только после лютой зимы народ не считал денег. Гулять, так гулять!
-Добрый молодец!- окликнул меня пузатый торгаш - Гребешки женушке подарить не хочешь?
-А нету у меня пока жинки!- задорно ответил я.
-Как так!? У дружинника московского, да жинки нет!? – играл стервец, и хорошо играл, подбивая меня на покупку. – Непорядок! Бери гребешок, да скорее женись!
-А почем товар твой?
-Да, за гривенник отдам!- весело громыхнул толстяк.
-А кошель не порвется?- торговаться я решил от скуки, ибо часа два мне все равно делать нечего – Полушку получишь, да еще благодарить замучаешься!
-Как так?! Да мои гребешки – лучшие на всем белом свете! – повторял давно заготовленные слова купец. Ох, и ладно да яро торгуется! – Но из уважения к твоему мечу, отдам за семь копеек… И только из-за того что ты вой, да еще с посольства княжеского!
-И откуда про меня столько знаешь? – я даже удивился – Пять и не полушкой больше!
-Да все мальчишки при вратах, от меня по прянику получают, раз в седмицу!- улыбнулся купец.- Ну, если пять так пять пусть и будет! По рукам!
Мы хлопнули десницами, и я, заворачивая в платок гребешок, сказал торговцу:
-Спасибо тебе, добрый человек. Теперь для матушки гостинец привезу… Да еще красивый и резной! Спасибо!
-Эх, парень! Молодец ты. Мать помнишь! – донеслось мне в след
Я зашагал дольше, на звуки музыки. В недалече играли скоморохи, и, судя по толпе вокруг, играли не плохо.
С трудом я протиснулся сквозь народ и увидел представление, правда то был не театр. Пред ростовчанами на деревянном помосте играло четверо музыкантов: парубок с флейтой, зрелый бродяга за большими бубнами, еще парубок на заморской лютне и девица. Играли они невероятно… Мелодия, будто сама не терпела, и срывалась с их рук., а девица пела теплым, чуть утробным, но донельзя приятным голосом:

Что ни вечер, то мне, молодцу,
Ненавистен княжий терем,
И кручина, злее половца,
Грязный пол шагами мерит.
Завихрился над осиною
Жгучий дым истлевшим стягом;
Я тоску свою звериную
Заливаю пенной брагой.
Из-под стрехи в окна кpысится
Hедозpелая луна;
Все-то чудится мне, слышится:
Выпей, милый, пей до дна!..


Глядя на певичку, полезло Лихо в буйну голову: «Ой, красна девка! И ростом, и косой, и качкой бедер в пляске! Ох, держи меня семеро!»

Выпей - может, выйдет толк,
Обретешь свое добро,
Был волчонок - станет волк,
Ветер, кровь и сеpебpо.
Так уж вышло - не кpестись -
Когти золотом ковать,
Был котенок - станет рысь,
Мягко стелет, жестко спать!

Лютня в руках парня заливалась соловьем. Я присмотрелся к нему и понял - он брат певичке. Те же соломенные волоса, те же веселые глаза, и еще.. нечто неуловимое.

Не ходи ко мне, желанная,
Не стремись развлечь беду -
Я обманут ночью пьяною,
До рассвета не дойду;
Ох, встану, выйду, хлопну дверью я -
Тишина вокруг села -
Опадают звезды перьями
Hа следы когтистых лап.

Пряный запах темноты,
Леса горькая купель,
Медвежонок звался ты,
Вырос - вышел лютый зверь.
Выпей - может, выйдет толк,
Обретешь свое добро,
Был волчонок, станет волк,
Ветер, кровь и сеpебpо...

Под ободрительные крики, звон летящих на помост монет, девка прошла круг и на миг задержала на мне свой теплый взгляд. Вот тут я не выдержал, и нарушил обещание, которое давно дал сам себе.
Я посмотрел на музыкантов сквозь Сумрак.
Давно отучил себя пользоваться возможностями Иного ради прихоти. Светлому магу это не к лицу, да и иной раз очень не приятно видеть, что у людей на дне души.
Флейтист и тот, что стучал по бубнам, были людьми. Даже, в целом, неплохими людьми. А вот менестрель с лютней и певичка были Иными. Светлыми магами-перевертышами, четвертой-пятой ступени. Ну и конечно они были близнецами. Неисповедимы пути света!
А наглые какие! Такие песни поют, что их прямо сейчас можно Хранителям Договора за волосы тащить.
У меня перехватило дыхание, а девушка - белый волк, затянула новую песню, как мне показалось – именно для меня:

Мой горец - парень удалой,
Широкоплеч, высок, силен;
Но не вернется он домой,
Он на изгнанье осужден.
Как мне его вернуть,
О, как его вернуть?
Я все бы горы отдала,
Чтоб горца вновь домой вернуть.

Соседи мирно спять в домах,
А я брожу в тиши ночной;
Сажусь и плачу я впотьмах
О том, что нет его со мной.

Как мне его вернуть,
О, как его вернуть?
Я все бы горы отдала,
Чтоб горца вновь домой вернуть.

И тут девушка подскочила к краю помоста, схватила меня за руку, и я сам не понял, как мы начали танцевать с ней под задорную мелодию.
Плясать я умел, и не плохо умел, только ноги все равно подкашивались от внезапности и красоты певички.
После трех кругов она остановилась, картинно оттолкнула меня и продолжила:

Ах, знаю, знаю я, кого
Повесить надо на сосне,
Чтоб горца, друга моего,
Вернуть лесам, горам и мне.

Она спела этот отрывок, кивая и указывая руками на меня. Вот чертовка!

Как мне его вернуть,
О, как его вернуть?
Я все бы горы отдала,
Чтоб горца вновь домой вернуть.

Под всеобщий веселый смех я спустился с помоста, и решил дождаться конца представления. Ждать пришлось долго, до самого вечера. Когда народ начал расходиться, я подошел к брату с сестрой поговорить,
Мы не сговариваясь шагнули в Сумрак. Первым голос подал парубок:
-Здрав будь, воин! Как тебя звать? – голос он имел не хуже чем у сестры, но на скоморошестве, почему-то не пел.
-Славою! А вас как, братья Светлые?
-Меня Савкой, а сестрицу мою Янкой!- В тот миг Янка слегка ударила близнеца в бок, и заговорила
-Что я немая? Дай хоть слово сказать, болтун!- она повернулась и улыбнулась мне – От куда родом, добрый молодец?
-С Московии. Дружинник князя Дмитрия.
-А мы вольные птицы!- задорно расхохоталась Янка. – Вот дорогой, да игрой живем.
-И то дело хорошее. – согласился я.
-А не зайдешь ли к нашему костру? – подал голос Савва.
-С радостью!
Мы шагнули в человеческий мир, где прошло едва три мгновения, и зашагали к городским вратам. По дороге мы болтали о всякой безделице, вроде урожая и погоды… Вот встречаешь раз в год брата-иного, да и поговорить толком не о чем!
Савка поймал за рукав дочку какого-то ремесленника, что улыбалась ему днем, и уговорил пойти с нами. Под прибаутки и смех мы вышли за черту города и оказались у шатров скоморохов. Остальные музыканты: Сашка да Иван отправились в корчму, и огня было не много народу.
Яра, так звали девку что была с Савкой, томно глядя на музыканта, попросила поиграть еще…
Достав лютню, Светлый изящно провел рукой по струнам и спросил сестренку:
-Нашу?
-А давай, братец. – И Янка глянула в глаза. На этот раз она пела для меня. Сомнений не осталось.

Hалей еще вина,
Мой венценосный бpат,
Смотpи, восходит полная луна--а
В бокале плещет влага
Хмельного сеpебpа
Один глоток - и нам поpа
Умчаться в вихpе по Доpоге Сна,
По Доpоге Сна - пpишпоpь коня,
Здесь тpава свеpкнула сталью
Кpовью алый цвет на конце клинка
Это - для тебя и для меня,
Два клинка для тех, что стали
Пpизpаками ветpа на века--а

Так выпьем же еще,
Есть вpемя до утpа,
А впеpеди доpога так длинна,
Ты - мой бессмеpтный бpат,
А я - твоя сестpа,
И ветеp свеж, и ночь темна
И нами выбpан путь - Доpога Сна,
По Доpоге Сна - тихий звон подков
Лег плащом туман на плечи
Стал коpоной иней на челе
Остpием дождя, тенью облаков
Стали мы с тобою легче,
Чем пеpо у сокола в кpыле.

Так выпьем же еще,
Мой молодой коpоль,
Лихая доля нам отведена
Hе счастье, не любовь,
Hе жалость и не боль
Одна луна, метель одна,
И вьется впеpеди Доpога Сна,
Доpога Сна...
По Доpоге Сна - мимо миpа Людей,
Что нам до Адама и Евы,
Что нам до того, как живет земля,
Только никогда, мой бpат чаpодей,
Ты не найдешь себе коpолеву,
А я не найду себе коpоля

И, чтоб забыть, что кpовь моя
Здесь холоднее льда,
Пpошу тебя, налей еще вина
Смотpи, на дне меpцает
Пpощальная звезда,
Я осушу бокал до дна
И, с легким сеpдцем, по Доpоге Сна,
по Доpоге Сна,
по Доpоге Сна...

Это была наша - Иная пеня! Не для глупой и красивой дочурки гончара, что мало ее порол. Это была песня для таких как я, сочиненная друг о друге Яной и Саввой. Но как ловко все сказано…
Больше не в силах ждать не минуты, Яра утащила своего героя в кусты. И мы остались с девушкой перевертышем наедине.
-И вот так… вечно в дороге? - Спросил я.
-А почему нет? Мы – бродячие музыканты – истинные короли жизни! Нас ничто не держит, ничто не заботит. И мы несем Свет! Разве ты не почувствовал – там на базаре?
-Конечно! Только вот один вопрос: Как быть, по-вашему, с нынешним немирьем? Светлые должны мимо пройти? – чуток надавил, ибо мне не понравились рассуждения девушки.
-Мы биться пойдем. – певичка стала серьезней - Под любые знамена, но за Русь.
-Это хорошо… - вдруг я себя отдернул – А ты как пойдешь? Ты же девица! Это у Иных бьются все. А у людей же не так!
-Глупый!- рассмеялась певичка. – Что я вчера родилась? Паранджу не смогу одеть? Простенькую.
-Ха! А я и не подумал!
-Да вы, дуболомы дружинные, думать вообще не умеете! – рассмеялась Яна - А если и думать, то только об одном!
-Только об одном?- с ухмылкой переспросил я, чуть подвинувшись к девушке…
-Об одном… - так же ехидно ответила она, как в первый раз, и тоже подалась вперед.
И я вкусил ее губы, терпкие, как мед, и сладкие как яблоко… Я понял, что теряю голову, но тут меня резким рывком вернуло обратно на грешную землю:
-Вот он где! По бабам бегает! - голос нашего десятника иногда был воистину невыносим. -Собирайся, охальник! Посольство окончено, выезжаем.
Княжий поручитель уже проехал, а братцы вои ждали меня. А мой конь, негодующе рыл копытом землю.
Я вскочил и на прощание бросил певичке:
-Буду искать вас под ростовскими стягами!
-Будем под ними. – заверила меня девушка - Буду ждать, добрый молодец!
Я вскочил в седло и нагнал своих побратимов.
-Куда теперь?
-Как княже указал – ответил мне десятник – К преподобному Сергию.