Флоралии 394 года от Р/Хр. (St-Alker)

[Lodos]

“Архиепископу Константинопольскому владыке Нектарию от епископа Адрианополя Гемимонтского диоцеза Фракия владыки Аммония.
… Приняв осиротевший епископат в сем году был встревожен вновь поднимающим голову язычествам идущим с Запада. Так в апрельские ноны в городе объявились ранее изгнанные весталки, жрецы и жрицы языческих храмов (10 лет как закрытых), прошли шествием к храмовой площади, смущая народ плясками, языческими песнопениями и речами. На дверях закрытых храмов вывесили пергаменты о возрождении проведения мистерий в «священных» местах и недопущении к местам проведения мистерий непосвященных. Ближайшим таким «празднеством» будут т.н. «флоралии» на майские календы. Для недопущения отправления языческих культов в провинции я добился от викария Фракии отправки легиона в место проведения мистерий. Сопровождать войско и нести Свет Веры язычникам поручено иноку Ксалиену, с ним вызвались и прибывшие от Вашего преосвященства иноки Власий и Хома…»


За три дня пути от Адрианополя Ксалиен успел приглядеться к святым братьям и вдоволь насладиться теологическими диспутами с ученым мужем Хомой, познания в науках и религии которого были казалось безграничными. Власий же был немногословен, прекрасно сидел в седле, носил солдатские калиги и по количеству шрамов превосходил многих легионеров и готов-федератов мерно топавших по каменной дороге в горы. Около тысячи воинов разномастно снаряженных и одетых растянулись по дороге почти на милю. Говор десятка языков и наречий изредка прерывался редкими командами на латыни. Римской в этом воинстве можно было считать только когорту претория состоявшую из греков и романизированных фракийцев, казалось что только она и подчинялась командующему легионом трибуну. Молодой трибун со своей охраной на марше двигался впереди своей когорты и на привалах не покидал ее расположения. Он и выглядел подчеркнуто по римски, в своём офицерском «атлетическом» доспехе и шлеме с плюмажем он словно опоздал лет на двести и не хотел этого замечать. Всем остальным в легионе заправлял готский конунг Ардагаст. Этот зверовидного вида бородатый здоровяк казалось успевал быть везде, его рёв доносился то с одного, то с другого конца колонны. 15 лет назад он вел точно такую же банду вестготов грабя Фракию, теперь он занимался тем же и там же но уже под легионным орлом, с небольшой помехой в виде мальчишки трибуна. Он четко знал, что в конце марша их ждет добыча и рабы, он был на своем месте. Как раз Ардагаст и поравнялся с мерно двигавшимися в обозе монахами, и как всегда не преминул эти воспользоваться. «Эй, монашек!», объектом его шуток всегда был кроткий Ксалиен. «Когда мы возьмем весталок и потащим в обозе, тебе придется ночевать где нибудь подальше, например, в палатке трибуна. Впрочем, греховных непотребств там хватает, только без женщин. Станешь мужиком при любом выборе!» Встретившись с холодным взглядом Власия довольный своей шуткой Ардагаст пришпорил коня и проскакал дальше сопровождаемый гоготом своей свиты.

Задолго до наступления ночи трибун распорядился ставить лагерь, хотя до места мистерий оставалось рукой подать. Невысокая гора, скорее даже холм, с покрытым редколесьем подножием и лысой каменистой округлой вершиной увенчанной руинами древнего храма была хорошо видна. Ксалиен встретил трибуна у его шатра. Оттуда только, что ушел разъяренный Ардагаст, недовольный маршем со «скоростью безногого сенаторского козленка», но видимо тут трибун настоял на своем. «Варвар!» бросил он вслед ушедшему. «Он христианин», мягко поправил командующего Ксалиен. Трибун только заметил тихо подошедшего монаха, и казалось, был этим раздосадован.
- Брат Ксалиен, на этой горе собираются обычные жители провинции, свободные граждане моей Империи, колоны, вольноотпущенники, рабы. Как собирались тут их предки сотни лет до нас!
- Их предки не знали света истинной Веры. Здесь предавались грехопадениям, разврату и всем богопротивным мерзостям, которые, слава Богу, запрещены эдиктами императоров Константина и Феодосия (да славятся дела их вечно). И странно и печально слышать такие речи от вас, командующего легионом христианского воинства.
- Мои предки командовали шеститысячными легионами римлян и вели их на варваров, преумножая славу Империи и рода. Я также командую легионом, только мой префект лагеря – готский рикс, и я веду тысячную банду варваров на кучку граждан, колонов, женщин и рабов. И кто достойнее? Мои предки, «не знавшие света истинной веры» или я? Спокойной ночи, «брат» Ксалиен, - трибун развернулся и скрылся в шатре, оставив растерянного монаха размышлять в одиночестве.

Утро в лагере было необычным, Ксалиен успел и помолиться с братьями, и принять дарованную Богом пищу, а лагерь все оставался на месте, хоть и напоминал встревоженный улей. Решили наведаться в центр к палатке претория и там все разузнать. Протолкавшись сквозь толпу воинов к самому шатру, застали там такую картину. Весь легион собрался на «виа претория», а в центре у входа в шатер командующего купался в лучах славы Ардагаст. Как оказалось ночью трибун и несколько приближенных людей выехали проверять посты охранения и больше не возвращались. Прискакал декурион приданной конной турмы и сообщил, что следы беглецов ведут к лысому холму. «Предательство!» - взвыл Ардагаст. Он вынес из шатра трибуна походный ящик и высыпал его содержимое на землю. «Воооот!» - он поднял скрытые среди вещей маленькие фигурки людей и швырнул их под ноги монахам. «Лары» - выдохнул Хома, - «наш трибун – язычник». «Этот сопливый щенок, сенаторский выкормышь, поклоняется идолам! И сейчас он предупредил своих язычников! Смерть предателю! Смерть нехристям!» - ревел Ардагаст. «Смерть!» - вторила тысяча глоток.
Расстояние до подножия горы легион преодолел без остановки «волчьим шагом». Два крыла вытягивались, по флангам охватывая подножие кольцом, готские всадники приданных турм разделившись, ускакали раньше замыкать окружение. Хотя склон был довольно пологий, Ксалиен еле поспевал за отрядом в центре, который вел сам Ардагаст.
Далеко подниматься не пришлось, ликующие возгласы легионеров возвестили радостную новость – язычники не скрылись. Отдуваясь, монах нагнал остановившихся и выстроившихся в две цепи пехотинцев и выступившего вперед Ардагаста. В трети стадия от них, не выказывая ни тени тревоги стояли между собой, переговариваясь десяток девушек. Все они были необычайно хороши, одеты в белоснежные туники, головы были украшены венками из трав и цветов. В руках они также держали букеты цветов, увитые плющом. Вперед выступила статная черноволосая красавица, сделав несколько шагов навстречу Ардагасту, она подняла руку, привлекая к себе внимание, и неожиданно сильным голосом произнесла «Воины, остановитесь! Дальше путь открыт только посвященным». Ардагаст остановился в 20 шагах от нее, откровенно оглядел жрицу, оглянувшись, подмигнул солдатам и, заложив руки за пояс начал вещать. Кратко изложить его тирады сложно, в них он обрисовал свое отношение к посвящению и посвященным. Детально перечислил методы полового воздействия к посвященным и их матерям. Подробно остановился на воспоминаниях о своем сокровенном опыте с бабушкой жрицы, возможно и с дедушкой. О том, что согласно эдикта от 391 г. за отправления языческого культа ее и всех пойманных ждет штраф в 15 фунтов золота, хотя лично ее ждет небывалая скидка если только она всю обратную дорогу будет… полировать его копье. Иначе, зачем ему было тащиться сюда от самого Адрианополя и останавливать легион по требованию десятка лупанарных проституток. Все это сопровождалось непристойными жестами под гогот расслабившихся легионеров.

Жрица внимательно выслушала тираду рикса, лишь слегка склонив голову, саркастическая усмешка чуть тронула уголки ее губ. И на финальный призыв «Иди к папочке!» она, действительно скромно потупив взгляд, сделала пару шагов навстречу. На землю упали, рассыпавшись, полевые цветы, в руке остался, только разматываясь, побег плюща. В следующий миг подняв взгляд и широко улыбнувшись она вскинула руки к риксу, побег плюща казалось, зажил своей жизнью. Вмиг он вытянувшись оплел грузное тело вождя, вытягивающиеся побеги ползли по чешуйчатому доспеху, оплетая руки и ноги, пеленая онемевшего от неожиданности варвара в тугой кокон ползущих побегов. В следующий миг вскинув руки одним движением жрица подтянула обездвиженного рикса протащив здоровяка по траве как невесомую былинку и поставила перед собой даже не коснувшись его руками. С играющей ухмылкой на губах она приблизила свое прекрасное лицо к побледневшему лицу рикса и пропела «В Посвящении отказано!». «Пошла к воронам!» - только и успел прохрипеть Ардагаст когда в воздухе мелькнул узкий золотой серп. Взмах тонкой девичьей руки и грузное тело вождя, освобожденное отползающими, словно змеи побегами плюща грузно осело на траву, издавая булькающие хрипы из рассеченного горла. Несколько мгновений понадобилось воинам, чтобы ступор неожиданности прошел, звякнули поднимаемые щиты, опускались копья. Рявкнули первые команды кентурионы и опционы, тубицены и букенаторы только надували щеки чтобы протрубить к атаке, как остальные жрицы, расшвырнув цветы устремили свои плети плюща, выхватив из рядов нескольких легионеров. Несчастные голосили и пытались вырваться, но с необычайной силой и скоростью невидимая сила утаскивала их в сторону вершины. «БАРРА!» - Наконец взревели шеренги вековой кличь легионов! Набирая разбег они понеслись вперед, нацеливая наконечники копий на белые туники жриц. Но те не стали ждать на месте, пробежав по нескольку шагов в сторону атакующих словно разгоняясь, они вдруг растворились в воздухе, и словно превратившись в завихрения воздуха, врубились в бегущий строй легионеров. Там где они пронеслись в шеренгах зияли бреши, расшвыриваемые воины отбрасывались на много шагов, вывернутые ударом щиты вырывали с собою суставы, отброшенные бились о стволы деревьев, и больше не вставали. Оглашая воздух победными визгами, жрицы вновь проявлялись за спинами легионеров, наносили удары золотыми серпами, или просто хватали воинов за руку и отшвыривали, закрутив вокруг себя на немыслимой скорости, вновь исчезая и проявляясь в другом месте. Лес оглашался испуганными воплями и стонами раненых, это было избиение, но не битва. Но не все для жриц проходило безнаказанным, вот одна увлекшись, выворачивая голову бородатому бойцу, получила удар копьем в спину и оседала на траву. Вторая, с визгом проявившись перед вставшими кучкой спина к спине легионерами, была перерублена взмахом спаты наугад. Перепуганные бойцы, сбившись в тесные ежи, молотили воздух взмахами мечей и тыкали копьями в воздух, во все стороны полетели дротики и стрелы, что принесло еще несколько побед. Оставшиеся три жрицы проявились, тяжело дыша ближе к вершине, взывая о помощи. И из-за деревьев выступили язычники, все в белых туниках и хитонах, мужчины и женщины, молодые и старики встали белыми рядами, взявшись за руки оградив вершину от чужаков.

Видя что страх сковал сердца Христова воинства, сам еле живой от страха Ксалиен, просидевший схватку прячась за корневищем упавшего дерева, робко вышел вперед, подняв лежавший готский меч над головой, держа его за лезвие, рукоятью вверх, образовав символ Веры над головой, запел Давидов боевой псалом.
- «Возлюблю Тебя, Господи, крепость моя!» – левою рукою поднимая крест, правою рукою раздавая крестное благословение, ошалевшим, перепуганным солдатам.
- «Господь – твердыня моя, и прибежище моё, и избавитель мой. Бог мой – помощник мой!»
- «и буду надеяться на Него, защитник мой, и рог спасения моего, и заступник мой» – подхватил вставший по левую руку брат Хома.
- «Восхваляя, призову Господа и от врагов моих спасусь». – справа возник брат Власий подняв с травы меч, впрочем взяв его правильно и крутанув в руке привыкая к балансировке.
За спиной монахов с грохотом сдвинулись щиты, и ощетинившиеся колонны легионеров начали подъём. Белые ряды язычников вдали ответили неясным бормотанием своих молитв. Как бы в ответ на это с деревьев поднялись в воздух стаи воронов и других птиц, стая возрастала, в нее вливались все новые косяки со всей округи, птицы носились по кругу высоким конусом, образовывая воронку над вершиной холма. И когда пение идолопоклонников достигло кульминации вся эта лавина, шелестом крыльев заглушив всё, обрушилась на наступающие ряды божьих воинов. Птицы пикировали вниз, позабыв об обычной своей осторожности, когтистые лапы целили в лица, крылья били о сталь шлемов, клювы искали любую брешь в броне воинов, вырывая плоть. Легион накрыла черная каркающая и хлопающая крыльями туча. Ксалиен пытаясь отбиться от бросающихся на него птиц бросился на землю, но с удивлением понял, что ни одна тварь не достала его, он со страхом выглянул из-под капюшона робы. Братья Хома и Власий стояли над ним в полный рост. Вокруг сияла мерцающая полусфера, ограждая служителей Господа от опасности. Птицы со всего лету шлепались об нее кто, сворачивая свои шеи, кто, отлетев, тряся пернатой головой вновь устремляясь на нее в тщетной попытке пробиться внутрь. Братья время от времени испускали огненное пламя перед собой и горящие птицы огненными комками разлетались вокруг. «Ангелы!» - возопил Ксалиен пытаясь подползти и целовать подолы ряс братьев – «Хвала Господу, что послал мне во спасение Ангелов!». «Встань, брат Ксалиен, мы не ангелы, мы Иные, что служат Господу, встань и помогай, я знаю что ты можешь, ты не такой как все!» - Хома кричал, пытаясь перекрыть птичий гвалт и вопли погибающего легиона. Ксалиен заскулил. Откуда Братия могли знать его самую главную тайну? Еще в детстве он понял, что не такой как все, иногда в полудреме он просыпался от кошмарных видений мира теней, что его окружает. Мир серый, сумрачный, наполненный мятущимися дымчатыми тенями, что заменяют в нем людей и все живое. Он был уверен, что видит Ад. Пытаясь спасти свою душу, он и попал в монастырь, хотя не раскрывал свою тайну даже на исповедях. В дальнейшем он научился заглядывать в этот Ад теней сквозь полузакрытые веки, видел образы людей и их хвори, научился лечить эти хвори молитвой и наложением рук, чем и прославился в обители. Теперь же он знал, что он не один, и может быть это не его грех, а Дар Господа? «Вставай! Помоги!» - крик Хомы вывел его из ступора. Птицы разлетелись. Остатки легиона пытались спастись бегством, но были обречены. Размывающиеся в воздухе ведьмы настигали их везде, хватали и утаскивали на вершину, если не разрывали на месте. Всюду носились обезумевшие люди и кони, среди них метались мерцающие тени, лилась кровь. Братья отбивались от вылетающих на них растрепанных, обезумевших от резни, слуг Сатаны в белых окровавленных балахонах разрядами молний. Ксалиен встал рядом с ними. «Войди с нами в сумрак, сосредоточься, держи меня за руку и прикрой глаза, там мы сильнее» - Хома протянул ему руку. Ксалиен сжал ее и прикрыл веки, он делал это и раньше, на миг, на два, но перешагнуть черту между мирами не решался, теперь он просто отдался потоку, и его выплеснуло в новый сумрачный мир. Холодом закололо пальцы, голодом засосало в груди, как будто не хватало воздуха. Хома протянул фляжку из желтой выдолбленной тыквы, Ксалиен машинально выпил, вода пузырьками колола язык и отдавала мятой и травами. Но он сразу, же почувствовал себя лучше. «Святая вода?» «Считай что да», - Хома отвел взгляд. «Нам надо пробиться на вершину и найти иерофанта» - Власий рассчитанным тычком насадил на меч пробегающего волка и метнул огненный шар, с визгом и верещанием старуха в хламиде скрылась в огненной вспышке. На них обратили внимание, сразу несколько растрепанных женщин проносясь над землей в сером тумане, повернули на них и выпустили разряды молний, Власий ругнулся и схватился за опаленный бок, Хома творя защиту, бросился помогать другу. Ксалиен расширенными зрачками глядел на приближающихся женщин. «Поднялся дым во гневе Его и огонь от лица Его воспламенился, угли возгорелись от Него.», - строчки недопетого псалма сами вырвались с его губ, он попытался отгородиться от опасности все еще сжимаемым в руках мечом-крестом, но произошло невероятное, огненный поток вырвался от его рук и святого креста и разметал приближающихся жриц.
Власий и Хома переглянулись. Встав позади Ксалиена, они двинулись в сторону вершины. Им оставалось только творить защиту, когда как Ксалиен обрушивал на врагов огненные потоки. Ксалиен вошел в раж, во все горло, затянув боевой псалом, он просто непрерывно держал над головой огромный огненный столб и обрушивал его на замеченных ведьм и всех кто вставал у них на пути, лесных зверей, львов, друидов, козлоногих сатиров и совсем уж сатанинского вида кровососов с кожистыми перепончатыми крыльями. «Он же только что инициирован, откуда он знает заклинания?»,- тихо спросил друга Власий. «Он их не знает! Он управляет чистыми энергиями эфира», - ответил Хома. «Не богохульствуйте, силы нам дает Господь, и только он! Дай еще глотнуть», - Ксалиен прорубился сквозь метающих вихри черных шипов ведьм на самой вершине и вступил в портик развалин, - «Бог мой! Непорочен путь Его, слова Господни огнём испытаны, Он – защитник всех, надеющихся на Него».
Храм не имел потолка и стен, от былого величия остался только портик полуразрушенных колонн, по центру стояли длинные столы со следами недавнего пиршества. Власий смахнул с ближайшего стола легкое обескровленное тело в белоснежной кирасе, по каменному полу со стуком покатился щегольской шлем с алым плюмажем. «Зачем им столько крови? Они ведь не все кровососы?». Хома указал на стоящие вдоль стен закрытые котлы, в них что-то побулькивало, из завитых бронзовых трубок капала в подставленные амфоры вонючая жидкость. «Они перегоняют в алхимических кубах вино, делая его крепким, мешая его со свежей кровью, ведьмы получают сильный эликсир, питающий в сумраке». Не обращая внимания на окружающую мерзость, Ксалиен с горящими глазами прошествовал по центру вглубь храма, где на возвышении на каменном троне сидел, потягивая кровавую жидкость из кубка златокудрый юноша.

- Приветствую вас Иные, служащие божеству которого никто не видел, - певучий голос был хоть и тих, но слышен был везде.
- Мы искали тебя, иерофант, устроитель мистерий, собравший всех диких иных Фракии. Отрекись от язычества, прими Веру в Господа нашего, и тебе откроется путь на Небеса! – Хома за рясу сдерживал Ксалиена стремящегося выступить вперед.
- Иерофант? На небеса? – юноша расхохотался, серебристый смех многоголосо отражался среди колонн, - Я там уже был, на небесах. Вот! - он обвел руками осыпающиеся колонны, - Это то, что осталось от моего первого храма, что воздвигли в мою честь люди, когда я принес им тайну вина. Сменялись поколения смертных, сменялись мои имена Вакх, Бахус, Загрей, Дионис, Либер. Я сам – Бог.
- Святотатство! – Ксалиен наконец вырвался из рук Хомы и обрушил огненную струю в уже опустевший трон. Дионис скрылся в глубине сумрака.
- Братья идем глубже!
Монахи, взявшись за руки проследовали в глубины сумрака. Бой продолжался там пока Олимпиец не ушел еще глубже. Хома вернулся с третьего, тяжело дыша, оказавшись один в пустом храме, он отшвырнул опустевшую флягу и жадно прильнул к кувшину с ведьминым варевом. Через несколько минут на ступени у трона выпал Власий, «Ушли на 5-й», прохрипел он принимая кувшин. « Что мы скажем владыке?», спросил он отдышавшись, - «Что вместо армии фракийских ведьм мы инициировали ему одного сумасшедшего фанатика? Боюсь он не остановиться, пока не очистит всю империю от ведьм, и у нас не останется козыря в борьбе с Арианами». «Он один стоит целой армии, только кто сможет его контролировать? Я не вижу предела его сил», - Хома прихлебывал в задумчивости варево, оценивая его рецепт. Власий ехидно рассмеялся. «Что такое?». Власий рассмеялся громче – «А ведь он тебя раскусит. Что он сотворит с тобой, Хома, когда поймет, что ты такой же ведун как и усеявшие сегодня этот холм?». «Не смешно», - Хома насупился, - «наверное, не стоит приводить к владыке никого?». Братья заговорщицки переглянулись. Но вдруг хитроватая улыбка Хомы стерлась. Он с недоумением глядел на выросшее из своей груди лезвие раскаленного белого меча. «Я все слышал» - за спиной умирающего Хомы возник Ксалиен, выдернув меч, он отшвырнул к ногам Власия рогатую голову олимпийского бога.
«И Ты опоясал меня силою для войны, низверг всех восстающих на меня под ноги мои.
И врагов моих обратил ко мне спиной и ненавидящих меня истребил.
Они вскричали – и не было спасителя, ко Господу – и Он не услышал их.
И измельчу их, как прах пред лицом ветра, как уличную грязь разровняю их.» - напевая псалом Ксалиен подступал к побледневшему Власию. Меч в его руке наливался белым Божьим светом.
- Сильна ли твоя Вера, брат Власий? Услышит ли тебя Господь?

[teN adA 1]

А продолжение?

[Brado Brain]

Хоть и затрагивает заданную тему и жанр краем повествования, но
_________________
Спецназ не умирает, он просто уходит в ад, чтобы перегруппироваться ©
Единственная хозяйка моей судьбы Astra Melena.