Кана Монтеро
Зарегистрирован: 27.09.2006
Сообщения: 1474
Откуда: ЯкудзыЗамечания: 4
|
 Добавлено: Пн Фев 08, 2010 3:37 am Заголовок сообщения: Миша [Boton4eg] |
 |
|
- Ну, почему они все такие кривые? Что мешает делать их прямыми? – Парень с прямыми длинными черными волосами, капризно развевающимися при каждом дуновении ветра, шел по тропинке, досадливо пиная попадающиеся на пути поганки и одуванчики. Для своих двенадцати лет он был достаточно высокого роста. Бордовая рубашка, вольно расправленная поверх черных штанов, обтягивала широкие плечи юноши и мышцы на руках и груди. – Почему они все обязательно вьются или петляют? Ведь это так просто – идти прямо. Никуда не сворачивать и не отклоняться.
- А ты думал о своей тропинке, Миша?
Парень испуганно обернулся. Позади него, кое-как поспевая за широким шагом мальчика, шла старушка. Она была невысокого роста, а сгорбленная так и вообще дышала Мише в пояс. Но, не смотря на свой почтенный возраст, выглядела бабуля достаточно резво и даже воинственно. С каждым шагом она втыкала в землю посох, который служил ей опорой. Но что-то подсказывало парню, что не раз этой штукой доставалось и местным хулиганам.
- Откуда вы знаете мое имя? – Остановившись, удивленно спросил Миша.
- Насколько пряма твоя тропинка? – Продолжала старушка скрипящим голосом, не обращая внимания на вопрос.
- Бабуля, если чего помочь надо, так я не против, просто скажите. – Миша пытался понять суть вопроса, а взглядом искал какую-нибудь вязанку хвороста рядом со странной старушкой или баул с вещами. Но, ни того, ни другого – вообще ничего, кроме трости, у бабули с собой явно не было.
- Так что? – Старушка шустро просеменила к Мише и, разогнувшись, подняла глаза к его лицу. – Уверен, что твой путь прям?
Миша растерянно смотрел в ее удивительно зеленые глаза.
- Конечно. – Ответил он уверенно. – Напрямую ведь и быстрее, и удобнее. Да и создавать такую тропинку проще – раз, и все. А это что? - Он указал вдаль, куда, петляя, уходила тропа. - Туда-сюда, туда-сюда.
- Верно говоришь. Прямая – быстрее, но далеко не проще. – Бабуля отвела взгляд и, как ни в чем не бывало, посеменила дальше по тропинке мимо Миши.
Парень зажмурился, помотал головой. Открыл глаза, оглянулся. Бабуля продолжала осваивать тропинку, разметывая по пути палую листву. Не показалось.
- Подождите. – Миша поспешил за старушкой. – Что значит не проще?
- А на этот вопрос ответов несколько. Как и тропинок, из которых выбирать приходится. А выбор – это всегда, ох, как не просто.
- Ничего не понимаю. – Миша пнул репейник, появившийся словно из ниоткуда. Пара маленьких игольчатых кругляшочков взлетели вверх и опустились на серый коврик. – Не понял, откуда тут… - Продолжение фразы застряло у Миши в горле. Там запершило, словно репейник, который он только что пнул, попал ему в горло, а не приземлился на спину волку. «Волку… Волк! – Мысли мальчика забились в панике. – Но здесь нет волков. Здесь не было волков. Здесь не должно быть волков».
- Брысь, серый. – Бабуля остановилась, чтобы шикнуть на волка. Тот, словно по команде, развернулся и пошел с тропинки вглубь леса. Даже интереса никакого не проявив по отношению к потенциальной еде. Будто так – мимо проходил и, споткнувшись, оглянулся.
Ошарашенный парень смотрел вслед зверю, потом на бабулю, снова на место, где только что был волк и обратно – на бабулю. Она ведь даже и не испугалась нисколько. А у него до сих пор поджилки трясутся.
– Нечего его бояться – обычный волк. Большой, правда. – Старушка многозначительно покачала головой. - В деревню, видать, ходит – с курами знакомится. - Она пошуршала дальше по тропинке, разгоняя тростью перед собой желтую листву. - Бояться других волков надо.
Немного отойдя от увиденного, Миша поспешил за старушкой.
- А вас как зовут, бабуль?
- Меня-то? – Старушка как-то смешно крякнула и снова остановилась. Ее зеленые глаза уперлись в мальчишеские. – А тебе какое имя нравится?
- Арина. – Мальчик даже не задумался ни на секунду, а юлить и в мыслях не было. Просто сказал, что первое в голову пришло.
- Ну, и зови меня Ариной. Бабушкой Ариной.
Они пошли дальше.
Мальчик не просто так назвал это имя. Когда он был маленьким и еще верил в чудеса, отец часто рассказывал ему различные байки о волшебницах и магах, зверях-перевертышах и вампирах, ведьмах и ведунах. Сказки эти были настолько интересными и не похожими на все остальные, которые обычно рассказывают маленьким детям перед сном, что прочно засели в голове и были где-то рядом, всплывая в сознании в различных ситуациях. Одним из любимых его героев была ведьма Арина. Ни добрая, ни злая – безразличная ко всему, кроме самой себя. Она знала много разных секретов, создавала всякие магические штуки и хранила знания книги «Фуаран», способной менять жизненный путь. Образ Арины всплыл в памяти юноши, когда старушка задала свой вопрос. Наверное, так должна выглядеть двухсотлетняя ведьма. Невысокая, но смотрящая на всех свысока. С добродушным морщинистым лицом, в любой момент способным стать жестким и волевым.
- Папа снова в отпуске? – Вопрос старушки, преградил путь потоку Мишиных мыслей.
- Нет, просто решили всей семьей провести выходные на даче.
Только сейчас Миша понял, что не так с ее вопросом. Откуда она знает, что он здесь с папой и, что они приехали на отдых. Но вслух мысль выразить не успел.
- Все никак от жизни отдохнуть не может. – Криво усмехнулась бабуля. – Тебе направо. Папе привет. – Она неожиданно прервала их беседу. Свернув у развилки, где тропинка расходилась в разные стороны, старушка пошла налево. Опавшие листья разлетались из-под ее ног и трости. Видимо, ей нравилось шуршание, которое она создавала, идя по желто-красной одежде, скинутой с себя деревьями.
- А что ему передать-то? – Крикнул вдогонку удаляющей согнутой спине парень. Спина остановилась.
- Просто скажи – привет от бабушки Арины. – Старушка оглянулась. – И не ищи прямых путей там, где кривая тропинка уже протоптана.
Ее не стало как-то неожиданно. Вот только что она стояла и вдруг ее уже нет. Миша оглянулся по сторонам. Ну, нет ее. Бред какой-то. Парень пошел вправо. До дачи оставалось метров двести, когда он резко развернулся и двинулся обратно.
Когда Миша ушел с дачи, было около семи утра – самое грибное время. Еще не сильно жарко, но и ночная прохлада спала. За три часа, проведенных в лесу, он насобирал почти полную корзину грибов – от широкошляпых белых, до каких-то подозрительно невзрачных сыроежек. Выкидывать их было жалко, потому что они составляли львиную долю добычи его «тихой охоты».
Дойдя до развилки, Миша остановился. Поставив корзинку, он нарвал лопухов и накрыл ими грибы, чтобы те не обветрились и не высохли. Спрятав корзину в кустах и замаскировав ее ветками, Миша отошел в сторону и критически оглядел дело рук своих. Если не знать, что здесь тайник – вовек не догадаться, что тут что-то спрятано. Избавившись от лишнего груза, Миша вышел на тропинку, где пропала странная старушка.
С момента ее исчезновения юношу не отпускало ощущение, что за ним кто-то наблюдает. Он огляделся вокруг и прислушался. Кроме свиста ветра, гуляющего меж полуголых веток деревьев и редкого покаркивания ворон, ничего не нарушало тишину леса, ведущего свою размеренную жизнь. Не обнаружив вокруг ничего подозрительного, мальчик продолжил путь.
Избушка появилась примерно также неожиданно, как пару часов назад исчезла старушка. Взяла и появилась. Вроде только что ничего вокруг не было, а тут вдруг возьми и покажись сбоку какое-то хиленькое деревянное строение в один этаж. Может она, конечно, и стоит тут уже годков двести и не заметил ее просто Миша, а вот все же как-то не по себе ему стало.
От развилки он прошел уже километров десять. Тропинка все петляла и петляла, а вокруг не было ни души. Даже вороны вроде как-то тише каркать стали и ветер примолк. Миша раз пятьдесят пожалел, что нет у него с собой ни корзинки, ни пакета – ничего, во что можно было бы сложить грибы. Вокруг их было столько, что папа со своими грибными места, которыми он так хвастался, отдыхает в стороне. Их как будто специально тут высаживали – все плотненькие, красивенькие – стоят рядком и словно просят: срежь меня, съешь меня. Миша и рад бы – в животе давно уже кишка кишку грызет, да понимает, что съешь он их вот так, без обработки, даже те же самые сыроежки – это будет его последняя трапеза в жизни.
Некоторое время мальчик стоял напротив домика и ждал, что внутри кто-нибудь пройдет мимо окна, или выйдет из избушки. Но там, словно вымерли все – ни движения, ни шороха. Миша еще немного постоял, поглядывая по сторонам, и все же не выдержал.
- Есть кто дома? – Крикнул парень, подойдя к избушке поближе. И, через паузу, громче. – Есть кто?
- А в ответ – тишина, а вокруг – ни души. – Уже для себя пробормотал Миша.
Подойдя к двери, он легонько толкнул ее. Старая, ветхая, на добром слове держащаяся, она только протяжно скрипнула и распахнулась, открывая перед юношей темный тамбур. Здесь висели старые полушубки, ватники, в углу стояли валенки, обутые в калоши, и древние сапоги. Все, как в нормальных деревенских домах. Это придавало уверенности. Миша зашел внутрь и оглянулся. Сачок, удочка, корзинка, какое-то старое грязное тряпье, собранное в углу. «Видимо, это не постоянное жилище. – Подумал Миша. – Что-то типа дачи, только редкого пользования, а может давно заброшенной». Мальчик толкнул дверь, ведущую внутрь самого жилища. Та отворилась так же легко, как и предыдущая.
Никакие неожиданности внутри избушки Мишу не ожидали. Обстановка была примерно такая, какую можно представить, побывав в тамбуре. Одна большая комната, с давно не белеными стенами, разделенная пополам большой русской печью. В углу – рукомойник, пара тумбочек с посудой и одноконфорочной электроплиткой. Кровать в дальнем углу, холодильник – где-то посередине.
– Тут наверняка есть, что поесть. – Надежда в голосе была необыкновенная. – Заготовки-то полюбому должны быть.
Миша подошел к холодильнику и открыл тяжелую дверцу детища советских конструкторов. Совесть попыталась пробиться сквозь желудок, но была заглушена голодным урчанием. Огорчению мальчика не было границ – в холодильнике не нашлось даже повесившейся мыши. Тогда он начал осматривать пол, пытаясь обнаружить подполье. Он раздвинул пару ковриков и, наконец, нашел заветное колечко. Потянув за него, Миша снял с пола крышку, отложил в сторону и нетерпеливо двинулся по ступенькам, ведущим вниз.
По всем четырем стенам подполья были сделаны полочки в три яруса. И, о счастье, они полностью были заставлены всевозможными стеклянными и жестяными банками и деревянными кадушками. На стенах висели какие-то мешочки, коренья и пучки трав. Миша взял одну из стеклянных банок. Она была небольшая размерами, а внутри находилось что-то темное и густое. Вроде мед. Миша поднял банку повыше – к просвету, пытаясь рассмотреть содержимое банки получше. И вдруг света не стало. Миша только услышал, как хлопнула крышка подполья.
- Эээ… - Протянул парень. – Что за шутки?
Он поставил банку на нижнюю ступеньку и попытался открыть крышку подполья. Он уперся в нее руками – безуспешно. Попытался вытолкнуть спиной – безрезультатно. Барабанил в крышку кулаками – бесполезно. Устав, Миша сел на ступеньке и прислушался. Так он просидел, наверное, минут пять – ни звука. Даже писка или шуршания каких-нибудь мелких грызунов слышно не было.
- Так, спокойствие, только спокойствие. – Начал утешать парень сам себя. Странно, ведь, когда он открывал подполье, то никаких щеколд или шпингалетов не видел. Так, почему же крышка не открывается? И, вот ведь досада – ни спичек, ни фонарика он с собой не взял. – Что делать?
Он вспомнил про банку с медом, которую отставил, перед тем, как пробиваться наружу. Сладкого для улучшения работы мозга сейчас не помешало бы. Миша начал пошарить по ступенькам и наткнулся на банку, да так неловко, что она покачнулась и свалилась вниз. Послышался треск бьющегося стекла.
- Вот, блин! – Почти выругался мальчик. Хотел ударить по стене, но передумал. Сел на ступеньку и длинно выдохнул. – Так, спокойно. Главное не паниковать. Банок тут хватает. То, что одна разбилась – это ничего страшного. Надо думать, как отсюда выбраться. Постепенно глаза Миши привыкли к темноте. Он уже начал разбирать очертания склянок и кадушек, стоящих на полках. Тишина угнетала. Чтобы не сильно обращать на нее внимания, мальчик начал петь.
- Кудааа ты тропиинкааа меняя завелааа. Без миилой принцеессыы мне жииизнь не милааа – Затянул мальчик. – Хотя, причем тут принцесса? Принцесса тут не причем. Если не брать в расчет старушку, конечно. Хых-хых! – Шутка показалась мальчику удачной. Но уже через несколько секунд он перестал смеяться. – Старушка… Бабушка Арина. Тропинка… Она сказала, мне направо. А я куда пошел? Пошел за ней – налево. Выбрал не тот путь? Не свою тропинку? Хотя нет – бред. Моя тропинка та, которую я выберу. А если какую не выбрал, так значит не моя она.
Размышления мальчика прервал шорох. Сначала ему показалось, что звук доносится сверху – из избушки, но прислушавшись, понял, что шуршит где-то под ногами. Это было даже не шуршание, а какое-то потрескивание, тихое постреливание. Миша аккуратно перебрался на ступеньку ниже. Постреливание стало чуть громче. Звук исходил примерно оттуда, куда, по его расчетам упала разбившаяся банка.
- Это хорошо, что я тебя не съел. Представляю, какая война у меня сейчас в желудке бы шла. Вместо гражданской, которая сейчас, началась бы настоящая мировая. – Миша наклонился по направлению к звуку. Стрельба усилилась и стала чаще. – Да, что же это? – Он протянул руку туда, откуда раздавался звук.
- Ааа!!! – Мальчик кинулся вверх по ступеням, со всего размаху спиной ударился в крышку головой и рухнул на пол.
Сколько времени он лежал на полу без сознания, Миша не знал. Когда он открыл глаза, ничего не изменилось. Вокруг было все так же темно. Голова в месте ушиба сильно болела. И звук, который заставил его очнуться – он продолжался. Постреливало уже не так часто, но значительно громче, чем раньше. Казалось, что звук идет от его груди. Он принялся ощупывать грудь и наткнулся на что-то пушистое. Что-то маленькое, способное поместиться на ладошке, теплое, примерно температуры человеческого тела и пушистое. Миша сначала испуганно отдернул руку. Постреливание участилось. Но чем больше успокаивался Миша, осознавая, что какой-то серьезной опасности существо это не несет, – у него было достаточно времени, пока мальчик лежал без сознания, чтобы сделать с ним все, что угодно, - начал понемногу успокаиваться. Он снова прикоснулся к существу, оно стрельба вновь участилась. Миша держался настороже, но руку оставлял на шерсти существа. Скоро постреливание стало размеренным.
- Да ты сам меня боишься не меньше, чем я тебя. – Заговорил с существом Миша. – Кто же ты такой. – Он принялся легонько ощупывать незнакомца. Сначала обнаружились короткие ножки, так же как и тело, они были покрыты шерстью, но менее короткой. Маленькие ручки тоже были мохнаты. К мордочке существа Миша прикасаться побоялся, что бы ненароком не ткнуть в глаз или не залезть в рот – вдруг там акульи зубы. – Мда, без пива, в смысле, без света – не разобраться. Но то, что ни на кого из знакомых мне существ ты не похож – это точно. Давай-ка попробуем стать и проверить, что там у нас с крышкой саркофага.
Миша приподнялся. Боль в голове от одной точки расползлась по всему черепу.
- Ух, хорошо я приложился.
Миша пристроил существо на ладони. Оно снова начало нервно постреливать.
- Спокойно – я понимаю, что на груди у меня было и тепло и удобно. Но нам надо отсюда выбираться как-то. Сколько времени я, интересно провалялся без сознания?
Миша встал на ноги, вытянул руку вверх – до крышки не дотянулся.
- Высоко.
Он на ощупь нашел ступеньки. Аккуратно взобрался на первую, снова вытянул руку вверх. Потолка не было. Встал на вторую ступеньку. Вытянутая вверх рука свободно болталась в воздухе. Третья ступенька, четвертая. Рукам не мешали ни стены, ни потолок.
- Да ладно. Что за… Да быть такого не может. – Теперь он хотя бы не сам с собой разговаривал. Миша обращался к странному существу. Правда, в ответ оно только постреливало с разной частотой. Но это уже была не тишина, способная свести с ума. – Тут же было максимум три ступеньки. А теперь их… - Миша уже стоял на четвертой, перебрал руками еще по трем, и впереди наверняка их еще не одна.
- Я буду называть тебя Пострел. – Миша решил занять себя придумыванием имени. – Ты так смешно общаешься. Я ничего не понимаю. Хотя, уже догадываюсь, когда нервничаешь или пугаешься, а когда спокоен. Жаль ты русского не знаешь. Но, может, выучишь со временем.
Миша поднялся еще на две ступеньки. Рука свободно болталась вверху. Еще пять. За ними – десять. Через пятьдесят ступенек Миша абсолютно выбился из сил.
Казалось, что, чем выше Миша поднимается, тем холоднее становится в погребе. Хотя, а погреб ли это? Сомневаться в этом мальчик начал еще тридцать ступенек назад. Подниматься вверх становилось все страшнее. Спускаться вниз было бессмысленно. От безысходности хотелось плакать. Миша не плакал с трех лет. Папа всегда учил – слезами горю не поможешь. Говорил, что это пустая трата времени. Вместо плача, лучше сесть и подумать, как исправить положение. А еще он считал, что безвыходных ситуаций не бывает. Тогда мальчик соглашался с отцом, но сейчас он не видел абсолютно никакого выхода из сложившейся ситуации. Все, что с ним происходило, казалось страшным сном – в жизни такого не возможно. Где погреб? Где выход? Где три ступеньки, заканчивающиеся выходом? Где он?
- И что за существо, наконец, этот Пострел? – Закончил Миша уже вслух. В ответ раздавалось мерное постреливание.
Больше всего раздражало, что, сколько бы Миша не поднимался, лучше от этого не становилось. Темнота не сменялась светом, надежды на скорое окончание ступенек не появлялось. И еще – очень сильно хотелось кушать. Очень сильно. К тому же сложно было подниматься с занятой рукой. У Миши была мысль спрятать Пострела за пазуху, но от долгого подъема он сильно вспотел и, вряд ли существу там понравилось бы.
Миша дошел до сотой ступеньки и снова решил отдохнуть. Он устроился поудобнее, откинув голову назад.
- Ай! – Когда он делал так в прошлый раз, больно не было.
Мальчик оглянулся, но разобрать что-то было невозможно. Он решил разобраться на ощупь. Там, как и ожидалось, была ступенька. Но эта была не как все. Предыдущие сто были деревянными, а эта – металлическая! Сердце Миши застучало быстрее. Слышно было, что и Пострел занервничал.
- Это как понимать? – Обратился парень к существу. – Это… Это хорошо или плохо? Это как-то по-другому. И в этом должна быть логика.
Миша забыл про усталость и снова полез вверх, продолжая рассуждать.
Железо прочнее и долговечнее дерева – верно? Соответственно, можно сделать вывод, что тому, кто строил этот подъем… Или это спуск? В общем ступени эти ему дороже тех, что я уже прошел. Или ими просто больше пользуются? Или деревянные строили, когда железа еще не было? Ооох… Я так с ума сойду. – Миша сел на ступеньку. Сидеть на ней было не так удобно, как на деревянных. Эти были холоднее и жестче. – Вот почему жизнь так устроена? – Обратился Миша к Пострелу. - То, что недолговечно и непрочно, обязательно удобно и приятно, зато то, что способно выдержать большие нагрузки и потягаться силами со временем, должно быть жестким и некомфортным. Почему нельзя, чтоб прочное и долговечное было одновременно и удобным и приятным? – Задав вопрос своему попутчику, Миша как-то резко дернул головой и ударился обо что-то жесткое. Да так сильно, что чуть не свалился, как в прошлый раз. Сработал рефлекс, рука вовремя вцепилась в одну из перекладин, на которых держатся ступени. Восстановив равновесие, мальчик, не оборачиваясь, чуть привстал и уперся головой во что-то твердое, скорее всего железное – теперь Миша мог легко отличить его от дерева.
Сердце мальчика забилось быстрее, Пострел в руке занервничал. Неужели они доползли? Не уж-то это конец? Парень поднял руку и впервые за последние несколько сотен ступенек она уперлась во что-то твердое и холодное. Да – это было железо. Миша приподнялся еще на ступеньку и начал шарить рукой по верху. Над ним был железный квадрат метр на метр.
- Люк. – Сделал вывод Миша. – Только бы он был открыт. – С этой стороны никаких замков не обнаружилось.
Мальчик попытался открыть люк. Он надавил рукой на железку. Та не поддалась. Орудовать одной рукой было не удобно, а во второй был Пострел. Посадить его на ступеньку Миша боялся – существо, с которым за время подъема он сильно сдружился, могло упасть. Парень поднялся еще на две ступеньки и выпрямился, уперевшись в люк спиной. Он давил изо всей силы. Что-то хрустнуло. В спине? Вроде нет – больно не было. Внезапно вместе с металлическим люком он вылетел вверх. Удар о землю люка, удар солнца по глазам, удар по ноздрям свежего воздуха – все вместе чуть не сбило Мишу с ног. Но слишком глупо было бы столько пройти и вытерпеть, чтобы просто свалиться от свободы. Мальчик ухватился за край рукой и удержался на ступеньках.
Щурясь от солнца, он осматривался вокруг. Местность Мише была неизвестна. Вокруг были деревья, трава, кусты. И все это было зеленым. Судя по природе, лето было в самом разгаре. Учитывая то, что с дачи Миша вышел осенью, то либо он почти год провел под люком, либо это сон, либо он попал в другое измерение.
- Сходил за грибочками…
Люк, из которого торчала его голова, был вмурован в бетонную основу. Так иногда выглядят канализационные люки. Но в лесу эта конструкция смотрелась очень необычно, как-то нелогично… В общем не должно ее здесь быть. Но с действительностью ведь не поспоришь. Да, Миша и не пытался. Поле того, что он пережил за последние двенадцать часов, его вряд ли что-то могло удивить.
Обведя взглядом все вокруг, он остановился на существе, которое сопровождало его всю дорогу наверх. До чего же необычно оно выглядело. Пушистый колобок, диаметром сантиметров пятнадцать. Если бы не руки-ножки и мордашка, то не понятно было бы, где у него верх, где низ. Тело, ручки и ножки его сплошь были покрыты длинной гладкой, свисающей книзу, шерсткой. И до того она была белая, что, блестя на солнце, слепила глаза. Глаза его были полу прикрыты, но когда Пострел моргал, видно было, что они большие и голубые. Очень голубые. В них было приятно смотреть. И вообще, существо это, не смотря на то, что Миша впервые его видел, было очень милым и забавным. Он поставил его на бетон, в который был вмурован люк, и вылез наружу.
Взяв Пострела в руки, Миша снова огляделся. Только сейчас он заметил, что от каждой стороны квадратного основания люка, отходят тропинки.
- Да ладно… - Он снова оглянулся. Четыре тропинки, идущие в разные стороны. Бетонный колодец, окруженный лесом – своеобразная точка отправления. – Хм… Тропа, тропинка, тропиночка.
Мальчик присмотрелся к тропкам. Они были обычные, такие же, как везде – в деревнях или в городах на газонах. Но только на первый взгляд. Присмотревшись, Миша понял – различие в их кривизне. Та, что шла направо была абсолютно пряма, неестественно пряма – мальчик таких еще ни разу не видел. Тропка, что разлеглась перед ним, ведущая прямо вперед, была немного кривее. Буквально самую малость. Слегка уходя в сторону и возвращаясь назад, после чего снова немного сбиваясь вбок. Слева тропинка виляла еще сильней. Она больше всех походила на стандартную, какие бывают в деревнях, и, пожалуй, была самая естественная из трех. Миша уже догадывался, что обернувшись назад, он увидит самую кривую тропку из четырех. Так и было. Повернувшись, он увидел четвертую – самую кривую тропинку, которую он когда-либо видел. Она спорила своей неестественностью с первой – самой прямой.
- Прямо как в той сказке. Направо пойдешь – голову потеряешь, налево пойдешь – коня потеряешь, прямо пойдешь – об меня стукнешься. – Миша задумался. На ум пришла недавняя встреча со странной старушкой. – Как она там говорила? – Обратился он к Пострелу. – Не ищи прямых путей там, где уже есть кривая тропа. Кажется. А тут они прям в ассортименте и прямая тебе, и кривая. И чего делать? – Миша посмотрел в глаза своего попутчика. В двух голубых овалах показались его отражения. Миша шел по всем четырем тропинкам одновременно. То есть четыре Миши шли в четыре разные стороны. И все это в глазах этого маленького существа.
- О как… - Миша оглянулся. Тропинки по-прежнему были пусты. Какое-то время Миша сидел молча. – Не понял, это ты мне подсказал так, что ли? – Ответом мальчику было мерное постреливание.
Миша с Пострелом в руках поднялся на бетонное основание. Он медленно повернулся кругом. Вокруг был лес. Огромные зеленые деревья стояли непробиваемой стеной. Под ними – кусты, и трава. Здесь господствовали два цвета – голубой, в который было выкрашено небо и зеленый, которым залили все, что было под ним. И лишь тропинки на этой зелени желтыми ленточками тянулись каждая в свою сторону.
- Итак, мне надо выбрать свой путь. – Миша начал расхаживать по бетонному пьедесталу. – Проще всего выбрать прямую дорожку. По идее, она самая первая должна привести к точке назначения. Но прямая – это слишком просто. Чересчур просто. На столько просто, что кажется подвохом. Возьмем чуть кривую. По сути – идеальный вариант. И не совсем прямая и не очень-то и кривая. Хороший вариант. Пожалуй, на данный момент – самый привлекательный. Третья тропинка – кривая, как у меня дома. Она располагает к себе своей естественностью. Я по таким каждый день хожу и не по разу. Никогда их не любил – сразу нет. И последняя – самая кривая. Это ж надо было до такой степени напиться. По ней я точно не пойду. Миша встал на подъеме так, что оказался между прямой и почти прямой тропинками.
- Прямая – быстрее, но не факт, что проще. Так вроде бабуля говорила. Значит, так тому и быть.
Миша спустился с бетонного основания и вышел на тропинку, которая почти не петляла, но и абсолютно прямой не была. Когда он проделал уже половину пути до леса, в голову ему пришла интересная мысль. Он повернулся обратно и пошел по направлению к люку. Чем дальше он шел, тем больше на лице его становилась улыбка. Где-то через десять минут пути он остановился.
- Выбор, значит, дается только один раз? И поменять свой путь, выбрав однажды, уже нельзя.
Все время, пока Миша шел обратно к люку, он не приблизился к нему ни на метр. Исходя из этого, мальчик и сделал свой вывод. Он развернулся и снова пошел по направлению к лесу. Тропинка была стабильно «почти прямая». Ни разу мальчику не встретилась ни одна извилина, которая бы выходила за рамки «чуть-чуть».
Миша шел очень долго. Сколько точно – он бы не сказал, но то, что это вписывается в рамки «долго», он был уверен. После тех нескольких сотен ступенек, которые он поднялся, понятие «долго» у него значительно расширилось.
- Кстати. – Снова заговорил – нет, не с собой – Миша. Он ведь с Пострелом разговаривает. Мальчик посмотрел на белый комок шерсти, который лежал в его руках и мерно постреливал. Глаза его были закрыты, что, скорее всего, значило, что он спит. – Я ведь ступенек на двести вверх поднялся, если не больше. А вниз перед этим спустился только на три. Так, что же, я теперь на небесах? Может быть это рай? – Пострел никак особенно не отреагировал на вопрос Миши.
В животе давно уже не урчало. Там просто протяжно ныло, не переставая. Миша старался не думать о еде и боялся смотреть по сторонам, опасаясь встретить какой-нибудь гриб. Не факт, что он выдержит и не съест его сырым. Он шел, смотря вперед перед собой, наблюдая за легкими изгибами тропки. Ему не хватало сил даже на то, чтобы пнуть какую-нибудь ветку или цветочек. Обычно он такой возможности не упускал.
Волк вышел справа. Будто специально таился за ближним деревом, дожидаясь своего путешественника. Миша остановился. Пострел открыл глаза, стрельба участилась. «Так это у тебя, наверное, сердечко так стучит. – Вдруг подумал мальчик. – У нас так, а у тебя по-другому». Думать о том, что волк может напасть и больно покусать не хотелось. Оставалась надежда, что зверь, как в прошлый раз, уйдет дальше по делам. Но это, видимо, был другой волк, либо старушки не хватало.
- Ну-ка, серый, иди отсюда. – Неуверенно попытался прогнать волка Миша, как это в прошлый раз сделала старушка. – Давай-давай, нечего тут делать.
Волк, словно дразнясь, показал Мише свой алый язык. В сочетании со снежно-белыми зубами, звериный язык смотрелся, как запекшаяся на пасти струйка крови. Раздался рык, который постепенно нарастал. Волк, видимо, поняв, что перед ним легкая добыча, не готовая и не способная себя защитить, начал принимать боевую стойку. Лапы его немного изогнулись, голова спустилась ближе к земле. Языка теперь в его пасти уже почти не было видно, зато клыки волк оскалил на всю. Рык, казалось, заполнял пространство на несколько метров вперед.
Миша стоял, как вкопанный. «Что делать? – Мысли в его голове не роились, как осы в побеспокоенном улье. Их просто не было. Точнее была только одна. – Что делать?»
Волк ринулся на Мишу. Мальчик даже испугаться не успел. Только что их разделяло расстояние в пять метров, а сейчас зверь уже был в нескольких сантиметрах от лица парня. Раскрытая пасть зверя уже готова была сомкнуться на Мишиной шее. В этот момент Миша, словно, пришел в себя, будто очнулся от ступора. Он попытался увернуться и прыгнул в сторону. Боковым зрением он увидел, как в этот момент волк, летящий вперед с раскрытой пастью, врезается головой в дерево, которое несколько секунд назад загораживал собой Миша. Удар сопровождался громким звуком, какой бывает, когда деревом ударяют об дерево. Волк лежал около дерева, зажав голову лапами и скулил. Шерсть на нем в этот момент начала дымиться. Казалось, что кто-то невидимый поджигает ее и она плавится. Пасть начала уменьшаться, словно задвигаясь внутрь. Лапы постепенно расширялись, а когти – удлинялись. Волк стал расти в ширину и в длину. Через минуту он был уже абсолютно голый – вместо шерсти у него была загорелая кожа, как у человека. Хотя, почему как? От человека он уже ничем не отличался. Превращение произошло так незаметно, что Миша даже начал сомневаться, а был ли волк. Перед ним лежал голый мужчина с окровавленным лицом. Миша хотел подойти к нему и попытаться помочь. Но вспомнил, как все начиналось, и кто первым напал. Сейчас он точно так же мог лежать на месте этого человека. В его мыслях пронеслись картины, где волк разрывает его на части. Некоторые из которых съедает, а остальные относит своим волчатам.
Как он ощутил это, мальчик и сам не понял. Это было примерно, как в прошлый раз – просто внезапное чувство тревоги и необходимость действия. Он отпрыгнул в сторону, умудрившись повернуться лицом к опасности, и резко присел, готовясь схватить то, что полетит на него. На все это у Миши ушло меньше секунды. На том месте, где он только что стоял, уже было два волка. По всей видимости, опасность, которую почувствовал Миша, исходила от них. За ними готовились к броску еще три волка. Все были серы, огромны и жутко страшны. Миша таких даже по телевизору не видел. От них исходила явная угроза. Клыки кидали отсветы, глаза отливали красноватым. В позах их читалась готовность ринуться на жертву в любую секунду.
Миша не понимал, что с ним. В нем не было страха. Он чувствовал только желание защититься и в самообороне готов был убить любого, посягнувшего на его жизни. Никогда еще он не чувствовал такое наполнение силой и не был уверен в исходе схватки. Он знал – он победит. Всех пятерых. Так же легко, как того, который лежал возле дерева.
Он уже знал, что это оборотни. Знал, что папины рассказы – правда. Знал, что все, что с ним происходит – это не сон. Это, пожалуй, самый увлекательный его день рождения. Об этом двенадцатилетии он будет рассказывать детям и внукам.
Миша снова дернулся в сторону. Так быстро он еще никогда не двигался. Его мышцы работали на пределе. Откуда появились эти ловкость, сила, уверенность? Он не искал ответов на вопросы. Он принимал все, как должное и был уверен – та тропинка, которую он выбрал – его. И выбери он любую из всех, она бы стала его тропинкой, но путь был бы уже другой. Снова напасть на него хотели сзади. И опять этот трусливый ход не удался. К прежним пяти добавились еще четверо.
Миша посмотрел на Пострела. Тот до сих пор был в его руках. Он уже не казался таким белым и пушистым. Зверек весь как-то съежился. Такой частой дроби от него мальчик еще не слышал. Он посмотрел в глаза маленькому существу. В голубизне неба стоял медведь. Не похожий на всех остальных косолапых, заплывших жиром, обрюзгших. У этого не было жира, он весь состоял из одних мышц. Его морду нельзя было назвать страшной – она скорее была милой. Такой, какие бывают у маленьких зверенышей.
Миша посмотрел на свои руки. Это были обычные человеческие руки. Взглянул на ноги – ноги тоже не изменились. Но мальчик понимал все слишком быстро. Все, о чем ему рассказывал папа: ведьмы, волшебники, вампиры – все это было и есть на самом деле. Оборотни – это правда. А он – Миша – он не такой, как все. Он тоже оборотень. В смысле, он хороший оборотень. Он перевертыш. Маг-перевертыш.
Ветка дерева, которая только что была Мише по плече, начала спускаться вниз. Хотя, нет – это Миша начал расти. Он покрылся бурой шерстью, раздулся вширь. В огромной коричневой лапе лежал белый комок, который надо было на время спрятать. Не долго думая, Миша устроил Пострела на ветке дерева повыше. Теперь он вздохнул с облегчением – ничто не мешает принять бой.
Правый бок налился болью. Миша дико взревел и саданул со всей силы по этому месту. Вцепившийся в толстую шкуру волк, взвизгнул и осел на землю. Еще двух серых, летевших на него, Миша встретил увесистыми оплеухами. Они упали рядом с медведем и сразу же отбежали в сторону. В этот раз на Мишу набросились все, кто был в состоянии. Шесть оскаленных пастей ринулись в его сторону.
Этот медведь мог выступать в цирке вместе с акробатами. Такой пластики от этого зверя никто не ждал. Двенадцать челюстей ухватили воздух. Успевший отскочить, Миша, уже летел на эту, обалдевшую от неудачного нападения, свору. Двух он придавил своим телом. Одного со всего духу успел задеть передней лапой, второго случайно – задней. В этот момент двое, успевших отскочить в прошлый раз, увидев беспомощность упавшего медведя, накинулись на него. К ним присоединились еще двое, не задетых атакой медведя. Четыре пары челюстей сомкнулись на толстой коже Миши. Рев медведя разнесся по всему лесу. Листья, которые плохо держались на ветках, начали свой последний танец.
Больнее всего укусил волк, вцепившийся в бедро. Ему досталось первому. Он отлетел на несколько метров вперед и летел бы дальше, если бы дерево его не остановило. Второй под руку попался тот, что метился в шею, но попал в плечо. Он с визгом упал на землю и вряд ли еще поднимется. Еще один нашел покой у корней ближайшего дерева, а на последнего Миша просто перекатился, раздавив его своим весом. Волк еще несколько секунд скулил, но вскоре прекратил.
Миша продолжал лежать, прислушиваясь к шорохам вокруг. Ничего, кроме падающих листьев. Он отдыхал. Он боялся встать, потому что понимал – будет больно. Так больно, как еще никогда не было. А ведь ему только-только исполнилось двенадцать лет. Он не должен всего этого переживать.
Миша попробовал поднять руку. Поднялась лапа. Больно было. Но терпимо. Вторая – не так больно. Поднял заднюю лапу – терпимо. Вторую – совсем не больно. Видимо, не достали. Можно попробовать встать. Миша приподнялся на лапах, встал на колени, поднял вверх зад, оттолкнулся передними лапами от земли. Сложно подниматься медведем.
Первым делом он посмотрел на ветку, где оставил Пострела. Его там не было. Миша испугался. Он начал осматриваться вокруг, надеясь хотя бы на земле найти тельце существа – тщетно. Не уж-то съели? Миша остановился и замер, прислушиваясь. Где-то рядом было потрескивание. Он пошел на звук. Он шел от дерева. Миша присмотрелся и понял – он просто искал не там. Деревья в этом лесу так похожи.
Миша снял с дерева Пострела. Он почти не нервничал. В глазах пушистика Миша увидел себя-человека. Мальчик улыбнулся. Медведь оскалил зубы.
Тропинка шла все такая же еле-прямая. Нигде не сворачивая и сильно не изгибаясь. С момента схватки с оборотнями прошло уже километров пятнадцать. Миша стал человеком. Ему было прохладно. Одежда, в которой он был в момент переворачивания, годилась только на то, чтобы обмотаться ею, что Миша и сделал.
Та же самая избушка, что была в том лесу. Казалось, из прошлой жизни. Вот точно такая же, Даже нет – это была именно она. Ее-то Миша ни с какой другой не перепутает. Она появилась точно так же, как в прошлый раз. Мальчик улыбнулся.
- А вот и пункт назначения. – тихо сказал он Пострелу.
Не останавливаясь, он направился к избушке. Уверенно распахнул дверь в тамбур. Его встретили все те же вещи, что были в тамбуре предыдущей избушки. Миша прошел внутрь самого жилища. Первый, кого он увидел мальчик – силуэт в сером облачении, с капюшоном на голове. На груди его висела цепочка с медальоном. Он изображал круг, поделенный пополам. Одна его сторона была черная, другая – белая. За ним стояло еще двое таких же. А за ними – еще трое. «Целая пирамида». – Подумал Миша, но вслух не произнес.
- Михаил Городецкий. – Произнес первый из капюшонистых. – Вы обвиняетесь в убийстве семерых темных Иных.
- Да ладно… - У Миши даже рот самопроизвольно открылся. – Так ведь они сами. В смысле первые. Я-то ведь только защищался.
- Умерщвление этих Иных было необходимостью?
Лед в этом голосе сильно сбивал. Миша не понимал, обвиняют его или просто спрашивают.
- Ну, я не знаю, может, кого-то случайно, но они все меня убить хотели, поэтому, если бы не я, так они бы не пожалели.
- Михаил Городецкий. С сегодняшнего дня вы – Иной. вы должны действовать, согласно Договора, заключенного между Тьмой и Светом. Вы не должны причинять вред здоровью, а тем более убивать других Иных, в том числе Темных. Я же и мои коллеги, несущие звание инквизиторов будем следить за исполнением Договора. Это в общих чертах. Остальное вам расскажут родители и ваш наставник.
Миша заметил, как последние трое сняли капюшоны. Справа стоял его папа. Рядом с ним – посерединке – мама. Слева же он увидел маленькую сгорбленную фигурку. Сначала он не обратил на нее внимания. Но теперь, когда она сняла капюшон – все встало на свои места.
- Мне же позвольте поздравить вас с успешным прохождением инициации. Вам досрочно дается 5-я категория силы. Вы хорошо справились с заданием. А это что за зверек у вас? – Инквизитор указал взглядом на Пострела.
- А, это – это… Пострел. Ну, я так его называю, а вообще – я не знаю, что это.
- Господин Инквизитор, это из наших – неопознанных еще. – Скрипящим голосом заговорила старушка, засеменив к главному. – Не успела перед началом инициации прибраться дома, а мальчик неуклюжий оказался – разбил баночку с экземплярчиком. – Бабуля укоризненно посмотрела на Мишу.
- Ясно. Приберите и поаккуратнее в следующий раз. – Инквизитор взялся за медальон. Вокруг него и двоих позади него образовалось голубоватое свечение. Оно поднялось от пола вверх и когда спустилось обратно, инквизиторов уже не было.
В избушке остались только Мишины родители и старушка.
- Арина, это было рискованно – Первым заговорил папа.
- Была опасность того, что его перехватят Темные.
- Ты не должна была подсказывать, а тем более отдавать Мише предсказателя.
- Я знаю, что делаю. Не надо мне указывать.
Миша не решался вмешиваться в разговор отца и, по всей видимости, своего наставника. Он смотрел на маму. В ее глазах стояли слезы. Миша подбежал и обнял ее.
- Мишенька. – Сквозь слезы проговорила мать. – Как же я рада, родной мой.
- Я тоже, мамочка. – Миша постарался еще крепче обнять маму, спрятаться в ней, укрыться от всего, что может расстроить и принести горе и несчастье. – Вам нельзя было мне говорить?
- Конечно, нет. Но папа пытался.
- Да, его сказки мне очень помогли.
- Это не сказки. Все, что я тебе рассказывал – правдивые истории.
- Так, вы дом мой освобождать собираетесь? – Арина, уперев руки в боки, стояла и смотрела на семейство с хитрой ухмылкой.
- Спасибо, бабушка Арина. – Миша неуклюже поклонился своей наставнице.
- Ну, настоящий медведь – никакой утонченности. Завтра в восемь утра – здесь. Адрес знаешь, думаю, обойдешься без провожатых. А теперь, домой дуйте. Мальчишка голоден как медведь.
Все двинулись к выходу.
- Арина, спасибо. – В голос сказали Родители молодого медведя.
- Да вы уйдете сегодня? Измотали бабку совсем. Бабке завтра вставать рано. |
|
Профиль
Войти и проверить личные сообщения
FAQ
Поиск
Группы 
Вход 
понравилось 
